О Саратовском крае и его душевности
20 октября 2020
До этого города от Москвы добираться поездом почти сутки. Летом путь к нему пролегает через бескрайние поля, сплошь усеянные желтыми головами подсолнухов или густо засаженные пшеницей. По весне из окна тряского вагона можно любоваться на плавни: поросшие облетевшим за зиму камышом, островки и низкие берега рек составляют совершенно чудесную картину. Осенью, утром, уже проезжая через села области, наблюдаешь позолоченные низенькие, совершенно не московские, деревья: особенно много тут берез, карликовых из-за припекающего солнца, и яблонь, клонящихся к земле и кажущихся полностью красными из-за богатого урожая. Только зимой, пожалуй, вид из окна наводит некую тоску; но даже в это время года окутанные пушистой пеленой неохватные поля выглядят торжественно, хотя и несколько страшно — непогрешимая бесконечная белизна их переходит в такое же белое небо. Такой пейзаж отдает какой-то смертельностью; лишь кое-где с трудом сможешь рассмотреть редкие голые кустики, напоминающие о том, что это все - настоящая земля.
Саратовская земля.
О центре этого края написано было много - «Два века губернии», «Записки русского интеллигента», «Обычай мудрости», - а самой первой ассоциацией, связанной с Саратовом, становится, пожалуй, тонкая фигура Чернышевского, неизменно вопрошающего: «Что делать?» Здесь находится усадьба великого революционера, где тот появился на свет и прожил порядка двадцати лет, здесь же — и государственный университет, куда стекается одаренная молодежь со всего края. Местные поговаривают, что исконный цвет города - желтый. В этих тонах выполнено большое количество культурных достопримечательностей Саратова — краеведческий музей, усадьба художника В. Э. Борисова-Мусатова, художественный музей имени А. Н. Радищева, СГУ имени Н. Г. Чернышевского, музей К. А. Федина и многие другие. Потому, наверное, есть у города что-то от «достоевского» Петербурга, какая-то доля меланхоличности и узорной изящности. При этих словах невольно встают перед глазами «точеные» арки Саратовского моста и огромные, так греющие душу буквы рядом с ним: «Я ДОМА»…
Хорошо возвращаться домой!
Однако Саратовом путешествие из Москвы сегодня не кончается. Едем дальше (впереди - почти пять часов), следя за бесчисленными маленькими селами, то встающими, то исчезающими по пути. Проезжаем мимо ГЭС, видим огромные синие воды Волги — видим Волжскую Венецию, как называют здесь этот городок — и скорость постепенно падает. Балаково — наш конечный пункт.
Если уж о Саратове простой читатель где-то что-то видел или слышал, то это странное словечко с меньшей долей вероятности было им когда-нибудь встречено. «Балаково» он скорее отнесет к какому-нибудь маленькому поселению: так, спрашивая своих знакомых из Москвы о том, как они представляют себе пункт такого наименования, я не раз слышала в ответ: «Балакать? Вероятно, там, где балакают».
Такой вариант этимологии слова, действительно, имеет место быть; история этого небольшого, но довольно развитого города достаточно не бедна. Прообразом его был Балаков юрт — луговое казачье поселение с тесной коммуникацией, появившееся во время Великих Петровских реформ. В последствии из юрта образовалось село Балаково — очень урожайное, отправлявшее за один сезон десяток миллионов пудов хлеба. Постепенно село росло, и в первых десятилетиях ХХ века Балакову был присвоен статус города. Здесь жили и работали механики братья Мамины, Федор Блинов, а также великий начдив Чапаев. Во времена СССР в Балаково развернулись целых пять ударных всесоюзных строек, в связи с чем он получил звание города «химиков, энергетиков, строителей». Население стало неуклонно расти.
На сегодняшний день наблюдается тенденция «окультуривания» города: строятся парки и скверы, а также реставрируется облик старого Балакова с его величественным Храмом Святой Троицы, куда со всей округи по воскресеньям неизменно стекаются прихожане; с его домом-музеем Чапаева, постоянно наполненным юными гостями, с упоением рассматривающими висящие на стенах бревенчатой избы шпаги; с его художественной галереей, где со всех сторон нас зазывают новые миры, ожившие под кистью художника Г. Голобокова.
Площадь города сравнительно мала — не достигает и восьмидесяти квадратных километров, однако во многом это и есть воплощение его прелести. Не нужно ехать часами, пересаживаясь с электрички на электричку, чтобы доехать до места, где на тебя никто не будет смотреть — хватит пятнадцати минут на легковом автомобиле, и перед глазами разворачиваются живописные, и, что главное, почти дикие пейзажи: огромные смешанные леса, с простором для прогулки на лыжах зимой и раем для грибников (и художников!) золотой осенью. Прекрасный загородный сезон здесь — август-октябрь, «бабье лето», когда температура держится мягкой и лишь изредка проливают дожди, - однако сильные, что неизменно оборачивается большим количеством белых, сыроежек и лисичек.
Некоторые территории заняты усадьбами, туристическими базами и парками отдыха, предлагающими отличные условия для активного отдыха на природе всей семьей. В большинстве своем, по выходным и праздникам они собирают много гостей, и с полян доносится смех и струится запах шашлыка.
«Душевность. Местных отличает душевность», - сказала однажды моя знакомая-учительница, родившаяся здесь и по вынужденным обстоятельствам уехавшая жить в один из городов-миллионников Сибири. - «Это нрав Нижней и Средней Волги: простота, душевность и какая-то немного детская наивность. А еще — широта души. Широта Волжской Венеции».
