Италия. Римини. Сан-Марино. Как не надо летать в Римини на шопинг. Исповедь круглой дуры
28 октября 2020
Римини
И вот мы с Томкой стоим на чистой и гостеприимной мраморной плитке итальянского аэропорта, а в наших кошельках как на гей параде жмутся друг к другу голубые еврики.
На голове у меня монументальный шедевр провинциального парикмахерского искусства, а в душе звучит «Ода к радости».
Я улыбнулась своему отражению в стекле:
- Вера сказала – Вера сделала! – вслух похвалила я себя и помчалась догонять Томку, которая уже пробиралась к выплывающему багажу.
И только тут я обратила внимание на Томкины шерстяные штаны – брюками это назвать язык не поворачивался.
- Томка! Ты чего это в старые замызганные штаны вырядилась?! Мы же решили – новая жизнь, новые тряпки, новые...
Но Томка потащила меня к ленте, не давая договорить.
- Вон, мой огромный чемодан показался! Полезли – мне одной его не стащить. А штаны старые – чтобы выбросить здесь было не жалко. И потом – это мои любимые, я их лет шесть уже ношу.
Тем временем Томкин монстр-чемодан подъехал к нашей точке дислокации, и мы, кряхтя и стеная, как две роженицы в одной палате, стащили его на итальянскую землю.
Легко укладывая свои полупустые чемоданы на тележку, я не удержалась и спросила у подруги:
- Том, а чего ты натолкала в своего монстра?
- Вещи теплые - зима все-таки! У меня цистит, между прочим. И потом, в нем еще один чемодан. На сто двадцать тысяч вещей привезти - это тебе в авоську не положишь!
Томка на секунду зависла, затем сморщила носик и как-то странно заозиралась по сторонам.
Я смерила взглядом ее монстра и поделилась умозаключением;
- Но столько шмоток даже в твой чемодан вряд ли поместятся.
- Вот именно! - согласилась Томка и опять странно заводила носом. - Пришлось второй чемодан искать – знакомые этого «дерматинца» в последний момент из деревни с чердака привезли. Сказали: «Не понадобится – выброси».
Мы стояли посреди аэропорта Римини и уже предвкушали удовольствие от шопинга.
- Чем это так воняет? - первой не выдержала Томка, хотя я уже минут пять мучилась тем же вопросом.
- Представляешь, Том, я думала, только в России такие запахи встречаются. Стоило лететь в Италию!
Я не успела договорить, потому что представительница турфирмы подошла к нам и, сделав пару пометок в своих бумагах, направила нас к автобусу.
Тома недобро глянула на девушку и манерно помахала ладошкой перед своим носиком:
- Чем это у вас тут так пахнет?
- Да, странный запах, - и девушка быстро отошла от нас в противоположный угол зала.
Люди вокруг тоже принюхивались. Мы были первые, кто почувствовал этот запах, но явно не единственные.
До отеля мы добрались быстро.
Нам предложили присесть на изящный диванчик, рядом с которым на кофейном столике стояла ваза с яблоками.
Яблоки пахли дивно, но запах, такой же, как в аэропорту, отбивал весь аппетит.
Девушка за стойкой закончила оформлять документы и направила к нашим вещам носильщика. Он был в красивой униформе и – о, чудо – в белых перчатках!
Вслед за его золоченой тележкой мы вошли в просторный лифт и...
Когда закрылась дверь лифта, все стало ясно, как белый день: этот умопомрачительный запах источал Томкин чемодан! Запах был настолько густым, что казалось, его можно потрогать, если протянуть руку. Но руку протягивать к чемодану не хотелось. Даже мальчику носильщику, который довез тележку до номера и теперь стоял в нерешительности, не желая прикасаться к нашим ароматным вещам.
Мне стало его жаль и я показала жестом, чтобы он оставил вещи не тележке. Благодарный мальчик закивал мне и удалился раньше, чем мы открыли дверь в номер.
- Чертовы кошки! - заорала всегда непробиваемая Томка. - Я их поубиваю, кастрирую к чертовой матери!
- Стерилизую! - вставила я.
- Что стерилизую?
- Не что, а кого. Кошек своих. Они же девочки - надо говорить стерилизую.
- Вера, не нервируй меня! Лучше скажи, что делать будем?
- Для начала, давай достанем из чемодана твои вещи.
Все оказалось гораздо хуже.
Виновниками химической атаки оказались вовсе не Томкины деликатные кошки.
Когда из нутра чемодана-монстра достали деревенского дерматинца, стало ясно, что все провинциальные коты на протяжении нескольких лет использовали его для обозначения своей территории. Короче, метили коты дерматинца не только в марте, а круглогодично. Сей вывод напрашивался сам собой: сначала чемодан щедро поделился запахом с нашим номером, после чего уборщица перестала к нам заглядывать. Впрочем, мы этому даже обрадовались, так как не нуждались в ежедневных свидетелях нашего позора.
На второй день пребывания в отеле, вернувшись из турне по знаковым местам Италии - бутикам известных марок - мы заметили, что запах распространился уже по всему этажу.
- Нежадный зараза! - прошипела Тамара.
- Кто? - не поняла я.
- Да чемодан деревенский! Нате, люди добрые-иностранные, нюхайте, чем наши коты в России кошек соблазняют! - и Томка крепко выругалась.
С этого дня передвигаться по этажу нам приходилось перебежками, дабы не столкнуться в узком коридоре с соседями и не усугубить свое незавидное положение.
Первые дни, а точнее, ночи Томка порывалась вынести вонючку на помойку. Но обследовав окрестности отеля, мы так и не нашли ни одной приличной помойки.
Шопинг, однако, оказался делом настолько увлекательным, что голова весело пошла кругом от бутиков, магазинчиков и центров стоковой торговли.
Захваченные и очарованные круговертью такой жизни, мы быстро привыкли, что маленький отельчик весь пропах знакомым запахом.
Один день сменял другой, и мы, опьяненные счастьем безразборного и безнаказанного приобретательства, забыли и о чемодане, и о совести, которая нас беспокоила первые два-три дня.
Словом, к моменту, когда пришло время собирать чемоданы домой - деревенский дерматинец все еще был в номере.
До отлета оставалась одна ночь.
- Вер, у тебя не осталось места в сумках? - Томка сидела верхом на своем безразмерном чемодане и не могла его застегнуть даже с помощью ненормативной лексики.
- Шутишь? - я обвела взглядом номер, - Как мы дотащимся, ума не приложу! У меня кроме двух чемоданов еще три безразмерные сумки. А у тебя?
- А у меня большой кирдык! Монстр не закрывается, сумок аж три штуки, а вещей еще на чемодан!
Не берусь вспомнить, кому из нас первой пришла в голову мысль, подарить дерматинцу шанс вернуться на родину.
- Все не так страшно! - уговаривала Томка себя и меня. - В конце концов, если мы от него уже столько натерпелись, почему бы теперь не использовать его по-назначению? Ну, в качестве исключения, в эту трудную минуту.
Тома ухватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку.
Впрочем, ее можно было понять - других способов упаковать вещи в три ночи не было.
- И эта трудная минута превратится в трудный путь домой, - горько пошутила я, так как была не в восторге от этой идеи.
Но иного выхода у нас не было.
Мы с трудом упаковали вещи и кое-как скоротали остаток бессонной ночи перед отлетом.
Чемоданы и сумки уже стояли в коридоре.
В углу номера аккуратной полутораметровой пирамидой высилась куча из полиэтиленовой упаковки, обувных коробок и фирменных картонных пакетов.
Мы присели перед дорогой.
- Ну, что, с Богом? - я встала с кресла.
- Подожди. У меня же теперь место в большом чемодане освободилось! Надо туда старые брюки пихнуть.
Томка, вскочив со стула, нырнула в картонно-целофановую гору и извлекла с самого ее дна уже брошенные на чужбине замызганные штаны.
Чуть расстегнув молнию большого чемодана набитого итальянскими тряпочками, Томка сунула под крышку руку и втиснула сверху скатавшиеся брюки, больше похожие на отжатую и высушенную половую тряпку.
- Теперь я готова. В путь!
Водитель грузил наши вещи в автобус и чему-то громко удивлялся по-итальянски. Красивые соотечественницы, воспользовавшись паузой, красиво курили красивые сигареты и... вслух считали наши чемоданы и сумки.
- Девочки, это у вас что, прикол такой? - спокойно спросила невозмутимая Томка.
- Прикол будет, когда вас наши таможенники шмонать начнут! - ответила самая взрослая дама, которую я мысленно назвала «прожженная».
- Вы, девки, что обалдели? - возмутилась она, когда водитель заталкивал очередную сумку. - Какого черта вы свои баулы в карго не сдали?
- Какое карго? - не понимая, о чем идет речь, спросила я.
- Офигеть... - молодая красивая девица посмотрела на нас, как мне показалось, с жалостью. - Вы что, первый раз?
- Первый. А вы?
- Понятно. Значит, ценники с контрабандного товара тоже не срезали? - спросила девица.
- Почему с контрабандного? Мы все в магазинах покупали!
Изящная женщина с грустными глазами бросила окурок сигареты в урну и добавила:
- И складывали в четыре чемодана и восемь сумок. У вас там по биркам небось тысяч на сто у каждой.
Нас даже обидело это заявление, будто мы не смогли насобирать сто двадцать тысяч:
- На сто двадцать!
- Девки, не хочу вас пугать, - сказала прожженная, - но вы попали!
Водитель справился с нашим багажом, и все потянулись в автобус.
- Эй, контрабандистки, садитесь в автобус - самолет ждать не будет.
Судя по тому, что никто в автобусе не засмеялся этой шутке прожженной, дела наши были действительно плохи.
Ничего не понимая, мы молча прошли в конец автобуса и забились на последние сидения. Боясь услышать что-то еще более непонятное, а потому страшное, мы решили больше ни о чем не расспрашивать наших попутчиц. Они больше не казались нам красивыми.
- Значит так! - прожженная сама подсела к нам. - Вы, девчонки, конкретно вляпались. До аэропорта минут десять, а потому слушайте внимательно и не перебивайте, - скомандовала прожженная.
- Прям, как Глеб Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя»! - нервно хихикнула Томка. - «Слушай меня и не перебивай».
Прожженная ничего не ответила, только посмотрела на нас так, что мне захотелось в туалет.
- Сумма, на которую можно вывозить товар, а точнее ввозить товар в Россию - чуть не в два раза меньше, чем та, на которую в ваших чемоданах шмоток с неотрезанными бирками. Кстати, вы деньги задекларировали, когда границу проходили?
- Нет. А что, надо было? - Томка перестала хихикать.
- У нас деньги в кошельке лежали, - промямлила я. - И никто ничего не сказал.
- Понятно. Теперь уже не важно, - прожженная наклонилась к нам. - Значит так, сейчас в аэропорту заплатите за перевес. За каждый килограмм. Еврики остались?
- Чуть-чуть, - ответила я и не слукавила.
Денег у нас с Томкой действительно почти не осталось.
- Самое страшное - это наши таможенники, - продолжала инструктировать нас прожженная. - Вас может спасти только то, что вы новенькие. Нас они уже знают в лицо. Шенген у вас когда открыт?
Прожженная, не дожидаясь ответа, вынула паспорта из наших рук и открыла страницу со свежей визой.
- Я так и думала. Значит так: тычьте таможенникам в лицо этими страницами с визой и ревите белугами: «Дяденька, отпустите, мы первый раз, мы только себе и родным покупали, да и то на распродажах!». Я понятно объясняю?
Томка встрепенулась:
- Так мы действительно себе и родным покупали! А вы разве нет?
Прожженная посмотрела на нас обалдевшими глазами и крикнула в начало автобуса:
- Девоньки, это они все себе накупили! Вы представляете? Вам нафига столько?
- Нужно! - искренне, как умеют только дети, ответила Томка. - Нам сорок! Понимаете? Мы новую жизнь начинаем! Или сейчас, или уже никогда! - повторила Томка мои слова.
- Если Бог вам не поможет - вы новую жизнь в тюрьме начнете! - хихикнула молчавшая до сих пор женщина, на которой были в несколько слоев надеты красивые итальянские тряпочки.
- Лен, перестань! - прожженная строго глянула на женщину-капусту. - Видишь, девчонок спасать надо. На чем мы остановились? Ах да! Будут спрашивать, где магазин держите - отвечайте как сейчас, что знать про магазин ничего не знаете. Себе и семье купили, - прожженная принюхалась и крикнула в салон, - девчонки, у кого пармезан протух? Что за вонь в автобусе?
Я поспешила сменить тему на более актуальную для нас:
- А если не поможет это все? Ну, с пограничниками.
- Отдавайте все: валюту, деньги, вещи, - лишь бы отпустили и дело уголовное не завели.
Мы полиняли лицом:
- Так у нас и денег-то не осталось.
- Спиртное есть? - спросила она.
- Нет. А спиртное надо для таможенников?
Прожженная глянула на нас, как пишут в романах про старую Россию, «жалостливо».
- Для вас, дурехи!
Она сходила к своим подружкам и принесла бутылку с каким-то напитком, по цвету напоминавшим коньяк.
- Пейте! Теперь от вас уже ничего не зависит. За удачу! Она вам сегодня понадобится!
Мы выпили.
В аэропорту еще.
Потом еще.
А остаток она нам велела выпить перед таможней.
- А то у вас страх на лице написан. Маслом. Хрен сотрешь.
Итальянскую границу я помню плохо: припоминаю только, что Ленка-капуста - это она специально на себя побольше тряпочек надела, чтобы к чемодану таможенники не цеплялись - добавила нам несколько евро, чтобы заплатить за перевес.
Еще помню, что в самолете мы с Томкой отчаянно молились.
Вообще-то, ни одной молитвы мы не знали, но тогда мы так взывали к небесам, что подошла стюардесса и спросила: «Вам плохо?»
Уже перед посадкой, когда отпустил алкоголь, и к изображению добавилось соображение, я подумала: «А дома-то как хорошо! Муж любимый, сын обожаемый. Ведь все было! Все, что нужно для счастливой жизни! Лидка, которая последним куском поделится, Елена Львовна, которая к каждому торжеству учит новые стихи. Бывший начальник, который своих детей не завел, зато к сотрудникам относился, как к детям и его жена, посылавшая на праздники пирожки на весь отдел . Получается, я была счастливая?
Хотя, почему была?!
Есть!
Только граница разделяет меня с прежней жизнью».
- Боженька, на тебя уповаю! Помоги! Обещаю, больше никогда не просить другой жизни. Я хочу, чтобы все было как прежде! Я поняла - в сорок может случиться все, что угодно - и хорошее и плохое. Жизнь продолжается, даже когда приходит осень.
- Куда это вы покатили свои телеги?! - таможенники улыбались нам как родным. - А ну-ка, выруливайте на финишную прямую! Да-да, вы правильно поняли, к этому столу.
- Мы первый раз, - зазаикалась я и замахала паспортом.
- Ну, конечно! - захихикали таможенники.
- Честно первый раз! - вмешалась Томка. - Вот визы, посмотрите! - и она ткнула паспортом прямо в лицо таможеннику.
Тот посмотрел паспорт и съязвил:
- Первый раз поехали в Италию и со страху скупили полстраны! - все три таможенника дружно заржали.
- Это мы себе и родным купили, - слабо защищалась я.
- Сейчас проверим.
Кругломорденький таможенник махнул в сторону стола нашими паспортами, которые каким-то волшебным образом оказались у него в руках.
- Ставьте чемоданы на стол и открывайте. Сколько евро из страны вывозили?
Спасибо прожженной - дай, Бог, ей здоровья!
Мы, как прилежные ученицы, слово в слово повторяли заплетающимися от волнения и спиртного языками то, что она велела нам говорить.
- Вы нам зубы не заговаривайте! В таких баулах шмоток раза в два больше допустимой нормы! - и кругломорденький скомандовал своим напарникам. - Леша, за понятыми. Серега, дуй за калькулятором - считать будем!
- Дяденьки, отпустите нас! - запричитали мы с Томкой, хотя дяденьки были нас лет на десять моложе.
- Открывайте! - кругломорденький перестал улыбаться и положил наши паспорта в нагрудный карман.
Два Томкиных чемодана заняли почти весь длинный стол.
Потеряв надежду на спасение, Томка обреченно распахнула чрево чемодана-монстра.
Сверху, закрывая новые вещи бесформенными штанинами, лежали Томкины ужасные шерстяные брюки.
- Это что? - таможенник наклонился к чемодану, протянул было руку к брюкам, но так и не решился дотронуться.
- Теплые вещи. Между прочим, зима. А у меня цистит. - Томка выдала эту заученную с детства фразу таким тоном, что у таможенника не осталось сомнения в том, что на улице зима, а у Томки цистит.
- Откройте второй чемодан. Или там тоже теплые вещи? - съехидничал таможенник.
- Нет. Там... разное, - дар красноречия покинул мою подругу в самый неподходящий момент. А все потому, что Томка поняла - с дерматинцем этот номер не пройдет.
Она расстегнула молнию чемодана, помедлила, оттягивая момент расплаты и...
- Блин! Это что за вонь?
Таможенник отпрянул от распахнутого чемодана и приложил рукав форменной рубашки к носу.
Томка была невозмутима:
- Одежда из центров стоковой торговли. Аутлеты называются. Слышали про такие? Вы бы знали, каким старьем там торгуют!
- Фууууу... Вон! - заорал таможенник. - Убирайтесь отсюда вон! И заберите свои вонючие чемоданы! И... И... И чтоб духу вашего тут больше не было!
В зале ожидания народу было много.
Хозяек модных московских бутиков, прилетевших нашим рейсом, с цветами встречали мужья, сыновья, любовники, водители.
Мой брат стоял в толпе ухоженных столичных мужчин и всматривался в вереницу прилетевших.
Не раз и не два он рассказывал потом друзьям, как мимо этой мужской компании встречающих неслись к выходу на бешеной скорости две полоумные, одна из которых была его сестра, а другая - ее подруга.
А вслед за этими заполошенными бабами бежал разъяренный таможенник!
Он размахивал паспортами и кричал на весь зал:
- Стойте! Я кому сказал, стойте! Стоять!
Я этого не помню.
Я помню только ощущение счастья от того, что под ногами родная российская земля, я дома, а значит, теперь все будет хорошо!
Впрочем, еще помню, как догнавший нас у выхода таможенник, отпыхиваясь и чертыхаясь на чем свет стоит, просипел из последних сил:
- Паспорта... дуры! Вы... паспорта... забыли! И чемоданы свои заберите!
2010 год
