Ладожские шхеры. Земля искателей

Пение рельс под колёсами «Ласточки» и сорокаминутные «русские горки» на такси по горным просёлочным дорогам, изломанным под самыми неожиданными углами, остались позади.

Теперь наконец – выйти из машины и ступить на сильную, твёрдую землю. Твёрдую – потому что гранита здесь больше, чем плодородной почвы. Сильную, потому что только самые стойкие могут удержаться в ней: величественные гиганты-сосны, ароматные свечи можжевельников и щедрые, кудрявые ковры ягод – кисло-сладкие дробинки черники, красные брусничные бусины и редкие, но такие сладкие алые брызги яркого закатного солнца — земляничины.

Вдохнуть этот воздух, прохладный и настолько свежий, что поначалу немного кружится голова. В нём запах озёрной воды навсегда соединён с тонким ароматом хвои, а скоро к нему будет примешиваться и греющий душу запах костра.

А пока – немного необходимых формальностей: зарегистрироваться на турбазе, внести залог за лодку, получить спасжилеты и вёсла, и скорей, скорей – к воде. Потрёпанная, но крепкая «Пелла-Фиорд» ждёт на причале в компании своих сестёр, ласкаемая ленивой волной. А вокруг – могучие скалы, поросшие соснами, подёрнутая лёгкой рябью искристая сталь воды и ветреное, серебряное небо с резвящимися облаками.  

Итак, рюкзаки – на нос и корму, укрыть вещи тентом на случай внезапного ливня (Карелия – не курорт: дождь может начаться и кончиться в любую минуту), вёсла – в уключины, и приключение начинается! 

Мы отплываем.

Снова почувствовать ритм качки и мягкое сопротивление весла, услышать игристый плеск при его погружении, следить глазами за чередой водоворотиков, возникающих за ним… Невероятно, но с первыми шлепками вёсел по воде, вдруг выглянуло солнце, и серебряно-бурый мир вокруг преобразился: вода стала густо-синей, заиграла золотыми искорками бликов, а берегам будто добавили контраста: расцвела сочно-зелёным хвоя, и мокрый гранит окрасился то в бурый, то в светло-серый, то даже в розоватый, сверкая на солнце слюдой. Похоже, Карелия рада нам не меньше, чем мы ей. Это приятно.     

Вообще-то наш путь на юг – туда, где ветвистые протоки омывают сотни островов: поросших густыми лесами гигантов и крошечных каменистых карликов, на которых нет ничего, кроме чаячьих гнёзд. Но вначале нужно соблюсти ритуал – поздороваться с миром, который нас принял.

Не спеша держим курс на север, здесь протока разливается в небольшое озеро, на берегу которого невероятным монументом возвышается массив отвесной скалы: титаническое нагромождение камня изрезано трещинами, выступами и впадинами, а деревья наверху кажутся отсюда не больше спичечных головок. Добраться туда, особенно без альпинистского снаряжения, кажется невозможным.

Если не знать обход. Причаливаем с краю – пусть лодку сторожит небольшая берёзка, удачно выгибающаяся над водой. Теперь нам предстоит небольшое восхождение по вполне преодолимому склону – карабкаться приходится лишь изредка, в совсем неопасных местах. В определённый момент слева откроются заманчивые панорамные виды, но скалолазный азарт неодолим – хочется увидеть Ладогу непременно с самой вершины.

Что ж, вот и она. И уступ на краю совсем как скамейка: садись. Выдохни. Созерцай.

Ну здравствуй, Карелия.

Горизонта нет – небо спускается прямо в бескрайний простор Ладоги, необъятной, как море. Туда мы не пойдём: большая вода не для гребной лодки. Но всё, что ближе – невероятные лазурные просторы и зелёные россыпи островов – в ближайшие две недели полностью к нашим услугам.

Впереди непростой, но безумно интересный путь: сначала назад, мимо турбазы к большому плёсу, где качаются волны с пенными гребнями. Там на одном из островов покоится внушительный фундамент, и всё ещё не заросла выложенная камнями дорога к ныне сгинувшей пристани – всё что осталось от некогда богатого, по всей видимости, финского хутора. А сложенные из груд камней знаки-ориентиры на скалистых берегах напоминают дольмены доисторических времён. Это — лишь один из сотен сюрпризов, который готовы открыть искателю Ладожские шхеры. 

Неподалёку от острова с руинами виднеется гигантский гранитный выступ. Однажды мы забрались на его вершину и обнаружили там огромный гранитный крест. Не могилу (хотя и они здесь не редкость) – поклонный. Это было неожиданно и волшебно. А сколько открытий ещё предстоит совершить?

К югу отсюда волнуется продуваемый мощными ветрами плёс; чтобы пересечь его, придётся здорово попрыгать на волнах. А за ним, среди высоких шелестящих кистей прибрежного тростника, скрыт старый фарватер — пирамидальная бетонная тумба с посеревшим от времени деревянным флажком. Пока не подойдёшь вплотную — нипочём не догадаешься, что здесь есть протока.

Это своего рода фронтир — граница, отделяющая «публичную» часть Ладожских шхер от сокровенной, «для своих». До сюда уже не долетают песни отдыхающих с окрестных турбаз, здесь не встретишь флотилию школьников на байдарках — лишь редкие рыбаки пролетают мимо на своих моторках.

Здесь их рай. И наш. 

Теперь нужно быть предельно внимательными: на этих островах, совершенно необитаемых, нет-нет да и спрятана рыбацкая заимка — маленький домик с лежанкой, столом и печкой. А разве что-то ещё нужно для жизни? Двери всегда открыты для путешественников: заходи и живи. Есть только два правила: во-первых, оставь что-нибудь полезное, когда будешь уходить — спички, спирали от комаров или соль, а лучше всего — наколотые дрова. Во-вторых — если посреди ночи, в непогоду, к вам постучатся люди — их нужно приютить, обогреть и по возможности накормить. Эти негласные законы здесь соблюдают все.

К одному из таких домиков мы и держим путь. А будет занят — найдём другой: на то ведь мы и искатели. И будут ночи у костра, и отражение искр в воде, неторопливо летящих к светлому белоночному небу, и полные кружки ароматной черники, и будут вечерние катания на лодке, когда погружаешь вёсла прямо в зеркальную, недвижимую тишину, и будут миражи парящих островов в полуденном мареве горизонта, и отчаянные прыжки в холодные каменные «джакузи», куда захлёстывает волна, и будут унылые часы под дождём в сырой палатке (а куда же без них?), и мозоли на ладонях от многочасовой гребли, и будут нерпы, рыбы, чайки, змеи… 

Будет жизнь. Яркая, весёлая, немного опасная и каждый день — разная. Настоящая жизнь, в которой есть возможность проявить себя и узнать себе цену, почувствовать себя частью древнего мира, созданного из воды, камня и хвои, отрешиться от суеты, условностей и предрассудков большого города, увидеть своими глазами такое, что потом, взглянув на фотографии, друзья будут принимать за «фотошоп»... 

Две недели пролетят предательски быстро, и придётся возвращаться. Но ведь возвращаешься всегда не тем, кем уезжал, верно? Мы вернёмся сильнее, смелее, и первое время чуть задумчивей. 

Потому что где-то в глубине сознания будет петь ветер и плескаться в гранитных трещинах Ладога.

Мы вернёмся.      

31