Подстоличная Сибирь. В край вепсов и навстречу себе.
22 сентября 2020
Самолёт набирал высоту, струи дождя бежали по иллюминатору параллельно и как-то поперёк стекла. Я возвращалась домой. Приземлиться в Хельсинки, добраться до Петербурга и ещё каких-то 300 километров до места, где туристы встречаются реже медведей, где легко потерять счёт времени и можно найти себя.
Проходной поезд Петербург-Мурманск простукал по шпалам свои 3 часа, стоянка 2 минуты – прибыли, Лодейное Поле. На железнодорожном вокзале в справочном бюро горит яркий свет, пахнет дезодорантом и кофе, время от времени слышно диспетчера: «Ребята, 16 вагонов по запасному из Паши». К окончанию рабочего дня суетливо заходят-выходят рабочие железки, обрывки разговоров. Кто-то покупает билеты, оранжевыми буквами долго горят на табло одни и те же поезда-раписания и над всем этим какая-то удивительная тишина, свойственная провинциальным маленьким вокзальчикам. Ещё час на автобусе – и почти «конец света», в лесах и среди озёр, моя деревня- Красный Бор.
Нашу «подстоличную Сибирь», обжитую когда-то вепсами и русскими, туристическим местом не назовёшь. Глушь, свобода, тишина. Через 12-15 километров друг от друга деревеньки, в каждой из которых если и наберётся по 10 местных жителей – уже хорошо. Монастырь, старинная церковь деревянная, некоторым домам уж за 150 лет. И повсюду – леса, озёра, речушки с огромным небом, «дающим» такие закаты-восходы, которые в память врезаются, в душу западают.
Нынче у нас осень. Уже роняют березы в воды озера свои листья, и они кружат жёлтыми корабликами у берегов. Вода поменяла свой блеск с ярко-синего на тёмно-свинцовый. Нарядная брусника блестит тёмно-красным на вырубках, а клюква начала выдавать себя бордовым тугим цветом на фоне порыжевших болот. Лес пьянит осенними запахами увядающей листвы, созревших ягод и хвои. В полях ветерок носит легкомысленный пух Иван-чая, заросли чертополоха качают серебристыми своими головами, птицы вспархивают из совсем уже сухой травы. Осины играют желтым и красным, то тут, то там, резко вспыхивая на фоне елей или под солнечными лучами. Вечереет рано и быстро. Закаты всё краснее, а солнце, хоть и дарит дневное тепло, но ночью его запаса уже не хватает, и вкрадчивый туман плотно укрывает засыпающие поля, трава покрывается серебряной и очень холодной росой.
Тысячи звёзд расцвечивают небосклон так ярко, что можно без труда прогуляться по Млечному пути, заодно изучив небесную карту...Морщишь нос под солнцем, греешь руки кружкой чая, провожаешь первые перелётные стаи и думаешь: "Ах, продлись, сентябрь, ну пожалуйста!"
А сентябрь пока никуда и не спешит, отдаёт щедро последние дары природы. Завтра за клюквой. Местные и сами ходят, и гостей водят. Утром рано за клюквой не пойдешь - совсем уж холодно и мокро. Дождёшься часов девяти, когда солнышко немножко проглянет или хотя бы небо немного разъяснеется, и тогда - в путь. Лес молчалив. Только крикливые сороки то тут, то там, мельтеша своими черно-белыми крыльями трещат, сообщая друг другу последние новости. Дышать хочется глубоко, шумно вдыхая тягучий, сырой, насыщенный запахами позднеосеннего леса воздух. Ночная влага повисла туманом над озерами, речушкой, осела капельками на голых ветках берёз, будто пожалев их, лишившихся богатой красоты листьев и скромно украсив паутинками хрустальных капель. Всё загрустило в предчувствии долгой зимы, лишь ели и сосны ни о чем не жалеют, всё также поблескивая изумрудом хвои. За размышлениями и наблюдениями не заметишь, как и болото показалось.
Раскинулось оно - широко и привольно, развернуло свои мхи, как скатерть-самобранка. А и чем не скатерть - то? Летом - приходи и морошки отведай, чернички захвати, а с сентября - и за клюквой добро пожаловать. Вот она - сверкает рубиновыми налитыми боками своими, густо усыпав мшистые кочки на болоте, что драгоценные камни на богатом браслете.
Руки мёрзнут и теплое дыхание, которым пытаешься согреть застывшие пальцы, смешивается с пряным запахом болотных трав и кружит голову, уводя мысли прочь от суеты домашних дел и лишних переживаний. Болото мягко принимает шаги, недовольно и глухо причмокивая, как будто потревоженная ворчливая старушка. Резко и громко взлетают с ёлок глухари, гулко разрезая воздух взмахами мощных крыльев
Отваживается запеть какая-то птичка, да и солнышко нет-нет, да и покажет свой яркий, но не тёплый уже бок.
Так и пролетят три часа - полные работы рук и отдыха души. А в награду - блестит рубиновая клюква в больших корзинах, обещая зимой вкусные пироги и морс. А уж после трудов – и банька натопленная ждёт. С холодного воздуха да в душистую горячую парную – красота! Да и веничком берёзовым похлестаться, Иван-чая с таволгой в перерывах между парилками попить. И выходишь – заново родившись, к звёздам взлетая.
А на следующий день – в гости, на бесёды к соседке, Евстолии Васильевне. А бесёды (именно так, по-местному, через Ё) - это, я вам скажу, не "обывательские разговорчики" и прочая привычная нам трепотня ни о чем в кафешке.
Сквозь сиреневые занавески на небольших окошках родительского дома Евстолии Васильевны пробиваются солнечные лучи. Погуляв по вязаным белым салфеткам, по лоскутному ковру на стене, пробежавшись по домотканым половикам и мимоходом погладив томную серую кошку, солнце застывает бликами на пузатом заварочном чайнике. Стоит он полным хозяином на столе: без него бесполезны и чашки Ленинградского фарфорового завода и глубокие весёлые блюдца. Пряники, баранки и конфеты теснятся в вазочках из толстого стекла, на отдельном блюде под льняной салфеткой источают ароматы калитки, совсем недавно покинувшие теплую печь. И вот, дымясь над полными чашками, чай готов захватить нас своим терпким вкусом, разнося по избе душистые запахи.
Пустеют и вновь наполняются чашки и блюдца. Разговор наш, как и льющийся чай - то журчит искристо и весело, то тянется не спеша. Паузы в разговорах заполняются тиканьем ходиков, хрустом баранок и позвякиванием ложечек. Кажется, что разговор наш о жизни "раньшешной" деревенской,о людях её, их радостях и печалях, внимательно слушают и фотографии близких Евстолии Васильевны на стене, да и кошка, нет-нет да и промурлычет нам что-то в ответ.
И разливается тепло по чашкам от горячего чая, по избе от протопленной печки и по душе - от наполненности жизни, покоя и добрых глаз.
В наш край вепсов и русских, затерянный среди бесконечных лесов, мхов, чистых озёр и рек, стоит приехать хотя бы для того, чтобы, потеряв счёт времени, попытаться услышать себя. Вспомнить о простом, задуматься о важном. Увидеть яркое звёздное небо, подышать густым и вкусным воздухом, послушать ветер, погреться у печки и понять настоящую ценность тепла. Здесь доступна ещё простая, чистая и сытная еда, вода и крепкий спокойный сон. И разве всего этого мало для того, чтобы испытать настоящее счастье?
